Драконьи сказки. История шестая. Времена.1.
Драконья слеза по цене – золотой, кувшинчик – мешок монет,
Казалось бы, проще задачи такой на свете и вовсе нет.
Загнать бы дракошку хотя б в сарай, лихой нанести удар,
заплачет зверюга, а ты собирай заветный волшебный дар.
Вы, верно, подумали, мол, плету я вам несусветный вздор,
дракон-то громадина, за версту видать его среди гор.
А в том-то и суть, что за семь веков весьма измельчал дракон:
он ростом с оленя, больших клыков уже не имеет он.
и когти помягче, и нрав ершист – последнее так по мне…
остались лишь крылья - пара больших - растут на его спине.
Отправлюсь я в горы: пора уже хозяйством обзавестись,
избушку спроворю, овец заведу, на луг отправлю пастись,
засею поля, виноград – на вино в долине у горных вершин…
Вот нужно для этого лишь одно – драконовых слез кувшин.
читать дальше 2.
Но сказано – сделано: я пошел. До гор километров пять,
с собою еды прихватил мешок. Еды-то, ну как не взять?
Немного, конечно: пяток яиц, колбаски пару кружков,
десяток жареных перепелиц и бабкиных пирожков.
Чудесное утро, полно росы - ну, впору писать стихи…
В деревне поют, хоть сверяй часы, веселые петухи,
под их перекличку я до плетня дошел и потопал в лес.
Потом что-то вдруг подхватило меня и подняло до небес.
Лечу. Но не сам. Не могу понять. И как-то нехорошо.
Но кто-то куда-то несет меня. Я крепко держу мешок.
Вот вниз посмотрел – до земли далеко, скользит по деревьям тень,
летит над дорогой огромный дракон.
С утра не задался день.
3.
Большая пещера, высокий свод, в углу – очаг без огня
Покоя мне мысль одна не дает: зачем он поймал меня,
Нет, впрочем, на ум приходит одно: как ужин или обед,
реальность мне кажется страшным сном, но избавленья нет.
Дракон необычен: не метр в прыжке – махина размером с дом,
и хоть пещера и велика, он в ней уместился с трудом.
Но вот повернулся. И желтый глаз глядит, не мигая, в упор,
я чувствую шкурой, что будет у нас веселенький разговор.
Глядит и молчит, я ответно молчу. Чего он во мне нашел?
Обычный пацан, не красивый ничуть, постриженный «под горшок»,
и руки, и ноги – все, как у всех, отметин особых нет,
глазами лишь мне похвалиться не грех: красивый горчичный цвет.
Сопит и молчит, а потом, как снег на голову, мне вопрос:
– Ты можешь сейчас объяснить, человек, что с эти миром стряслось?
Где двор королевский, никак не пойму, – на поле лишь пыль и зола…
Скажи мне, во имя богов, почему драконы чуть больше осла?
Такие ж тупые, и даже огня не водится у сердец.
Лишь стоило мне улететь на три дня, как миру пришел конец!
4.
Я отмер: “Три дня? Даже мне не смешно.… Нашел себе дурака.
Драконы вымерли уж давно – несчитанные века,
а может и быть, как считает мой дед, ушли в другие миры,
но как бы то ни было, их больше нет.
И хватит с меня игры!
Собрался сожрать? Так давай не тяни. Не мучай меня. Сожри!”
Я чувствую: страха тягучая нить истошно звенит внутри,
коленки дрожат, я боюсь умирать, в деревню вернуться хочу…..
…Он пахнет горчинкой лесного костра, и даже не злится ничуть,
и смотрят печально большие глаза, манит и чарует зрачок…
С минуту молчали. Потом он сказал: ”Не бойся меня, дурачок.
Я чую в тебе королевскую кровь. И хоть этот мир заклят,
и все изменилось за столько веков, но все-таки есть обряд.
Как только распишет небо закат, на грани ночи и дня,
для нас совершится старинный обряд, и ты поцелуешь меня.
Легенда гласит: облетит чешуя, сольются в любви сердца,
возглавит страну повелитель огня…
У нас хоть и нет дворца,
Сойдет и пещера. Я в ней и жил…почти семь веков назад…”, –
он морду на лапы с тоской положил, устало прикрыв глаза.
5.
Он спал целый день, еле слышно дыша, а я на него смотрел,
смотрел, понимая: моя душа пылает на жарком костре,
и в пламени этом обуглился страх, сомненья распались в пыль,
я чувствовал, что наступает пора принять себя тем, кем был.
Я пришлый в деревне. И бабка, и дед – всего лишь опекуны.
Когда мне шестнадцать исполнилось лет, то стали являться сны,
не девичьи станы, что будят жар и сладко к себе манят, –
казался мне правильным блеск ножа и бездны голодный взгляд,
мне снилось, что рушатся города и воды смыкают гладь,
я знал, что под сердцем горит звезда, и что я могу летать.
Но бабка крестилась, а дед ругал, мол, демон и еретик,
я больше рассказами их не пугал, а после совсем притих,
но сон возвращался: я в небо нырял и был бесконечно рад.
Все было когда-то: полет, моря…Скорей бы уже закат…
6.
Смеркалось. И солнце, замкнув свой круг, скатилось за край горы,
усталость за плечи схватила вдруг, свой план предложив игры:
мне спать захотелось, и сон накрыл, как яблонь цветы мороз,
последнее помню, как ткнулся я губами в драконий нос.
Мне снилось: лечу, и горит земля, в озерах кипит вода,
отчаянно громко кричу я заклятья, сминая века и года,
за время расплатой становится жизнь.
Я помню, ступая на край.
Но слышу сквозь сон: “Мой крылатый, держись…Ты только не умирай…”
На голос рванулся из жаркого сна и выпал под звездный свет,
закат догорел и на небе луна, дракона со мною нет,
но за руку держит меня человек, мужчина лет тридцати,
он явно встревожен.… У глаз его цвет такой же, как мой.…Ну, почти.
– Ну, что получилось? - спросить хочу, но голоса что-то нет,
Дышу через силу, хриплю, шепчу.… Кивает он мне в ответ:
– Ты голос сорвал, заклинанья крича, пытаясь не встать за грань…
Я вдруг замечаю: свисает с плеча какая-то серая ткань,
наверное, плащ, но ведь я не замерз, и сбросить его хочу,
но тот – словно медом намазан торс – как будто пришит к плечу,
встаю на колени, в глазах мельтешит и дышится тяжело.
И вдруг понимаю: не ткань, не пришит, а это мое крыло…
Крыло…Я не сплю…. Я пытаюсь встать.
Встаю и не верю глазам:
в долине – дворец, ему под стать и прочие чудеса –
огромный дракон при свете луны закладывал виражи…
Я руку свою до крови ущипнул, доказывая, что жив
и всхлипнул, когда оказался в кольце надежных и крепких рук.
– Проклятие снято. Нас ждут во дворце, пойдем же, о, мой супруг.
Смотри, этот мир изначально твой, здесь ждут тебя сила и власть…
Пойдем же, любимый, скорей домой.…Ведь матушка заждалась…
(c) NeAmina