Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Юрий Левитанский — «Каждый выбирает для себя»

Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку,
Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
Слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
Щит и латы, посох да заплаты.
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже, как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя.

@музыка: Imagine Dragons – It's Time

@настроение: Нет

@темы: Стихи, Творчество, Цитатами в душу

---

"- Поттер! Как ты смеешь?
Я закашлялся и выплюнул застрявший в горле кусок прямо на пол, Дэнни засмеялся и повторил мой маневр.
- А что я сделал?
- Ему почти три! И он должен учиться обращаться с приборами, а не жрать, как Уизел.
Вот тут я и заржал в полный голос.
Бывший соратник Лорда и его убийца спорят о воспитании его возможной реинкарнации. Мы поладим."

@темы: Творчество, ГП, Находки или бескрайние просторы интернета

---

Любимая мозоль...

16.04.2013 в 23:14

Пишет  Hino Yomikuro:

Пишет Гость:

09.11.2011 в 19:24

491 слово

"Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои "
бормотал Баль, словно зачарованный, разглядывая стену напротив. В пустом взгляде было нечто, понятное лишь ему одному
"Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне"
Он спокоен. Он все еще спокоен. Ледяная корка, налетом осевшая на сердце, еще не растаяла, еще сдерживает, заставляя дышать ровно.


"Ты не можешь знать. Ты никогда не любил" - брошенная кем-то случайная фраза. Уже неважно кем и при каких обстоятельствах. Крутится назойливой мухой, мешает оставаться холодным.
Но, как и много раз до этого, сдерживаюсь. Бросаю в лицо обидчику какую-то едкую колкость, остальные кивнули, словно этого и ждали, разговор продолжился. И никто не заметил, какими пустыми на мгновение вдруг стали темные глаза, скрытые за длинной челкой, как бледные пальцы в карманах сжались в кулаки. А в следующую секунду все вернулось на свои места. Только один осторожный взгляд, лениво брошенный из-под челки - "не заметил ли кто-нибудь?"
Глупости. Никто никогда не замечает.

Едва слышное, словно бы эхом отдающееся из другого мира, тиканье часов. Приближалось самое страшное время. Время, когда в доме гасят свет, и ты остаешься один. Сидишь на кровати, перематываешь перед внутренним взором все, что произошло за день и чувствуешь как медленно, капля за каплей, оттаивает твое сердце. Столь бережно замороженное, запрограммированное ничего не чувствовать. Овитое колючей проволокой, готовое к любым нападкам.
- Не любил..ты не любил - хрипло, нараспев - Вы уверены, что вы знаете всё..ну, конечно

Хруст. Влажно. Влажно и солено.
"Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?"
Он никогда, никогда не сможет найти слов. Не сможет сказать так, чтобы все поняли, что именно он хочет донести до них.
Горящий лед.
Внутри него все кипит, внутри горячо. Лед тает, стекая по щекам, горечь и все скрываемые страхи холодными дорожками катятся по вискам и шее.
Он даже не пытается стереть влагу. Пусть. Один, в темноте, он может позволить себе даже это.
Последняя тонкая корочка просто испаряется от пылающего пожара внутри. И тогда смешивается все - и обида, и злость, и страхи, и осознание ненужности, непонимания. Именно в это время пробуждаются самые страшные кошмары, в сознании всплывают все новые и новые картинки - воспоминания, которые, словно сотня удавов - душат, душат.

"Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь."
Ничего не говорить. Ничего не слышать. Возвести бастионы еще выше, еще крепче. Толще лед, циничней взгляд. Только так. Только так.
А сердце рвет, рвет, выворачивая наизнанку. Потроша и выкладывая на стол все обиды, всю боль, что внутри.

И лишь только к утру, когда глаза уже болят от слез и сами собой закрываются, когда тонкие дорожки уже давно обсохли, неприятной коркой стягивая кожу, сердце успокаивается. Внутри больше не пышет жаром, в легкие вновь проникает воздух. Все тело расслабляется, дыхание выравнивается.


«Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью - и молчи!..»*

Тусклые лучи мягко касаются многочисленных ожогов, покрывая их инеем, слой за слоем. Выстраивая новую защиту, готовя к новому дню.

Ф.Тютчев «SILENTIUM»

URL комментария

@музыка: Alice Cooper - It's Me

@темы: Творчество, Филлер, Veritas, Находки или бескрайние просторы интернета, Соционистическое

---

17.04.2013 в 20:42

Пишет  Hino Yomikuro:

Пишет Гость:

24.05.2011 в 23:25

528

Полубезумная улыбка, кривоватая жуткая, как будто у марионеток. Нервная дрожь в пальцах, когда эти белые руки с силой сжимают спинку кресла. Невозможно увидеть глаза – длинная челка скрывает их. А потом как будто что-то капает, прямо на бумагу. Потом еще раз. Незаметно.
Наполеон так и застывает в своем бешенстве. Мгновение назад он был готов уничтожить все на своем пути. Сочетать слова с делом. Ведь он выкрикнул, вполне отчетливо, зло:
- Ты мне больше не нужен!
И Бальзак понял все, без лишних слов. Замолчал, перестал бормотать новые замечания, доказательства, какой-то бред. Просто бормотать, что так бесит и бесит Наполеона. Он не может слышать критика, не всегда понимает его и поэтому до нервической горячки ненавидит его. Порой ненавидит.
Но сейчас он сильно ошибся. Настолько, что соленые капли впитываются в бумаги. Своеобразный договор разрыва. Бальзак спрятал свою живую суть так далеко и глубоко, что никто не заметит в нем человека. Ничего, кроме шкурки, в которой было что-то, что страдало и любило.
Наполеон видит слезы дуала, потому что в ярости видит больше мелочей, чем сам бы хотел. Видит, как пряди волос прилипли к мокрой щеке, когда Баль тряхнул головой, зажимаясь от невыносимой боли.
Напа как будто перекрывает другой шквал эмоций. Шок, что-то вроде вины, заостренной жалости, которую эгоист в себе никогда раньше не знал. Момент чужой хрупкости. Когда он, захватчик, не сумел достигнуть желаемого, только разрушить. Не смог сорвать редкий цветок, только пройтись по нему гусеницами танка. Эта беспомощность унижала его и толкала на действие. Но что он сделает, если Бальзак плачет?
Баль поднимает глаза, все еще блестящие от слез, а лицо его подчеркнуто равнодушно, как будто ничего не произошло минуту назад.
- Прости… - вырывается само собой у Наполеона. Он выглядит глупее, чем обычно, а его проклятое самомнение исчезло без всякого следа.
- Нечего прощать, - спокойно и холодно отвечает Бальзак своим обычным бесчувственным голосом.
- Я… - вдруг делает шаг вперед Нап, чувствуя, что должен оправдаться, - Не подумал, поспешил. Бывает так. Эй? Ты слушаешь меня?
- Действительно, ты сделал все, что мог, - горько улыбается критик, убирая руку с кресла. Он хочет уйти из комнаты, где стоит человек, которому он не нужен.
- Ну, уж нет, - Наполеон встряхнулся, чувствуя, что если выпустит дуала, никогда больше не выкурит его из квартиры даже просто поговорить. Мечтать о прежних близких отношениях вообще не придется. Он преграждает путь Бальзаку и бесцеремонно хватает упрямца за плечи, заставляя того волей-неволей смотреть в лицо. Критик морщится: прикосновения болезненны, почти ненавистны.
- Пока мы тут все не перетрем, ты никуда не пойдешь, - дьявольски самоуверенная улыбка и хитрый прищур глаз. Бальзак смотрит на того, кто совершенно не считается с его желаниями , и не может вырваться. Не физически, морально. Его удерживает воля другого, не более сильная, более въедливая, почти заразная.
- Ты будешь меня слушать. И будешь прощать. У тебя нет выбора, - шепчут губы, а лукавый голос пробирается в самое сознание.
- У меня всегда есть выбор, - вырываясь, Бальзак действительно хочет уйти, но останавливается у самого порога.
- Одно проклятье, мой выбор почти всегда созвучен с твоим, - говорит он, уходя.
Наполеон улыбается Бальзаку вслед. Нужно время, чтобы этот человек-сейф излил всю желчь, вспомнил старые обиды, а потом, устав от этого занятие, однажды простил своего дуала.

URL комментария

@темы: Творчество, Филлер, Находки или бескрайние просторы интернета, Соционистическое, Подсмотренные истории

---

03.03.2013 в 22:59

Пишет  З. ГорынычЪ:

мвахахахаха!!! гномы, это ж надо....

28.02.2013 в 11:09

Пишет  сонЦ.:

Про гномов
- Послушай, царица, пришло время открыть тебе тайну.
Галадриель подпрыгнула, чуть не выколов себе шпилькой глаз.
- Кто это?
- Зеркало, естественно. Так вот, пришло время…
- Ты говорящее? – Галадриель убрала шпильку от греха подальше и приложила руку ко лбу – на предмет исключения горячечного бреда.
- Да. Пришло время открыть…
- И давно?
- Что давно?
- Давно говорящее?
- Всегда. Пришло…
- А почему раньше молчало?
- Тогда еще не пришло время открыть…
- Что, Саурон вновь готовится покорить мир?
- Хуже, намного хуже. Время пришло, и я…
- Хоббиты нашли еще одно кольцо?
- ДА ПОМОЛЧИ ТЫ!
Галадриель выпрямилась и убрала руки за спину.
- Так-то лучше. Господи, забыло, что хотело сказать. А. Вот. Пришло время открыть тебе тайну. Ты прекрасна, спору нет. Но царевна всех белее, всех румяней и милее. – Зеркало замолчало, покрывшись рябью от осознания значимости тайны. Галадриель приложила руку к зеркалу. Температура была комнатная, значит – тоже не горячка.
- Ты рехнулось, трюмо? Какая царевна?
- Не знаю. Мое дело – сказать. Вот раньше ты была всех милее, всех румяней и белее. А теперь нет. Теперь – царевна. А уж какая- сама ищи. Тебе разведка на что? Царица ты или кто?
Галадриель оглядела себя в зеркале еще раз, подумала, плюнула на стекло и вытерла о коленку.
- Ну вот. Спасибо. Теперь еще лучше видно. Точно тебе говорю – царевна.
- И что теперь делать?
- А что тут поделаешь? Годы-то идут. Вот тебе сколько лет? Тысяч пять есть? Чего ж ты хотела? Да ты не переживай, ты для своих годов – еще ого-го!
- А царевна?
- А царевна – просто ого-го.
- Может, маску? Огурец там, клубника… - Галадриель потрогала пальцем кожу в уголке глаза. И правда, кажется, обвисла. Или нет. Нет, наверное, да.
- Ага. Глина. Очень экономно – набрал в тазик в ближайшем болтце, лег лицом – и лежи. И спа-салон, и бюджет экономится. У вас в Лоринене болотца есть?
- Думаешь, поможет.
- Вряд ли. – Это было честно зеркало. – Может помочь химик. Химики-то хоть есть?
- А химик зачем?
- Ну что ты, как маленькая. Пять тыщ лет, а простых вещей не понимаешь. Нет царевны – нет проблем.
Ну да. Это был вариант. Вот только…
- Ну, это же негуманно…
- Ой, вот только не надо мне рассказывать об эльфийском гуманизме. Я тоже не вчера амальгамой покрылось. Ваши неврастеничные Феанорычи знаешь сколько нашего брата об стены перебили?
- Почему?
- Ну, как тебе сказать. Вас, эльфов, сразу не разберешь – волосы длинные, личико смазливое. Вот глядим мы и видим – не самая красивая царица. Так и говорим. А это вообще, оказывается, царь. Конечно - нервы, жалобы, недовольство… А что поделаешь? Работа такая.
- А сейчас ты точно уверенно? Может, это тоже… того… царевич?
- Нет. Точно. Царевну из ванной транслировали – тут и захочешь, не ошибешься.
- Ладно. А еще варианты… не такие радикальные? Есть?
- Ну, только по дружбе. Столько лет знакомы, в конце концов. Слушай. Гномы.
- Что - гномы?
- Заведи себе гномов. Несколько штук.
- Зачем?
- Были проведены исследования, неоднократное тестирование показывает, что положительный терапевтический эффект от использования гномов не подлежит сомнению.
- И сколько нужно гномов?
- Не меньше семи. А вообще, чем больше, тем лучше.
- Знаешь, я как-то гномов… не очень.
- Это просто ты не в курсе. Вот, гляди.
Зеркало замутилось, покрылось туманом – а когда он рассеялся… Мускулистый полуобнаженный гном с черной гривой волос ковал… что-то. То ли борону, то ли меч – Галадриель не очень в этом разбиралась. Голубые глаза сверкали, как все звезды Арды, мышцы перекатывались под блестящей от пота кожей. Гном облизнул губы, вытер ладонью грудь, оставляя на белой коже темные полосы. Галадриель сглотнула.
- Слушай, трельяж. Можно всех посмотреть?

© ju1a

@темы: Творчество, Ржака, Находки или бескрайние просторы интернета

---

22.02.2013 в 01:29

Пишет  Deacon.:

Хочу сигарету. Не важно, что бросил.
Пускай продержался не больше недели.
А то, что мне больно - не видно, не спросят.
Унять бы волненье, что дрожью по телу.

А дождь этот чертов, как глупый истерик,
Захныкал, что стало особенно тошно.
И я, чтоб не мокнуть, остался под дверью -
Назад повернуть мне уже невозможно.

Хороший денек! Ничего тут не скажешь!
Ее потерял, надоев, как игрушка.
И мерзко, когда ее "нового" знаешь...
Еще этот дождь, как дырявая кружка.

Хотя не один я доволен погодой -
Собака уселась со мною. Тут сухо.
Бесспорно, бродяга неясной породы
Ошейника нет, и с разорванным ухом.

И как-то смешно от такого расклада.
Ведь, если подумать мы даже похожи:
Мы брошены оба, обоим не рады,
И кошек теперь ненавижу я тоже.

(с) Deacon

@темы: Лирика, Стихи, Творчество, Находки или бескрайние просторы интернета, Цитатами в душу

---

Я просто оставлю это тут...

Пишет Гость:

07.11.2011 в 05:05

сначала написал, потом понял, что тур-то однострочниковый.
525 слов

- Я бы сказал, что ты мне нравишься, но тебе ведь всё равно, да?
Ну да, конечно, я же бесчувственный кусок льда. А желание быть приятным собеседником это ерунда.
- Я бы пригласил тебя в кино, но ты же не любишь ходить в кино, да?
Ну да, конечно, я же не умею развлекаться. А кидаться попкорном вместе с кем-то это вообще идиотизм.
- Я бы позвал тебя на вечеринку, но ты же не любишь людей, да?
Ну да, конечно, я же не человек. А люди, со всеми их положительными качествами и недостатками, - самая скучная вещь.
- Я бы...

Спросите любого, и он вам скажет, что Бальзак – по определению не умеющая чувствовать скотина. Хладнокровный расчётливый логик, которому наплевать на людей и их отношение к нему. Который сам не заметит, как смешает одного человека с грязью своим сарказмом и иронией, второго съест на завтрак презрительным взглядом, а перед сном не откажется от крови младенца и холодно улыбнётся после стаканчика-другого. Что «эмоции» и «Бальзак» в одном предложении это: «Вы вообще думаете, что говорите?».
Да сколько можно?
Бальзак резко поднялся с кресла и со злостью пнул тумбочку. На глазах закипали злые обидные слёзы. Какие эмоции, о чём вы, просто тумбочка слишком твёрдая.

- Бальзак, а какой была твоя первая любовь? – спрашивает милое создание с наполовину лысой ромашкой в руке.
- Спорим, это была книга Макиавелли? – и звонкий хохот, в сопровождении кривой ухмылки самого Бальзака.
И никого не интересует, что любовью было это самое создание с ромашкой. Даже если бы Бальзак сам сказал – не поверили бы.
- Бальзак, как ты думаешь, какой будет Земля через сто лет? – спрашивают на какой-то унылой паре по экологии.
- Спорим, он верит в 2012 и пост-апокалиптическое будущее? Мрак, запустение, руины. Ему такое нравится.
И никого не интересует, что каждое утро, перед выходом из дома, Бальзак поливает яркие цветы на подоконнике.
- Бальзак, что такое дружба? – интересуются на работе.
- Вы хотели спросит его о том, что такое взаимовыгодное сотрудничество?
И никого не интересует, что десять минут назад он выходил не перекурить, а поговорить по телефону с лучшим другом, единственным, но проверенным годами. У друга проблемы и ему нужна поддержка, которую Бальзак может и, внимание - шок, хочет оказать.

Бальзак встряхнул головой и сморгнул слёзы. Было до ужаса обидно из-за того, что никто не додумался заглянуть глубже. Чуточку больше проницательности, на грамм больше желания. Они живут своими представлениями о нём, даже не догадываясь о том, какой Бальзак на самом деле. А он не может раскрыть душу тем, кто не способен увидеть хотя бы часть её. Замкнутый круг.
Почему никто не пробует, почему никто не старается? Ведь не настолько уж он и мрачный, не настолько нелюдимый.
- Баль, ты плачешь. Что-то случилось?
- Нет, ты что. Просто о тумбочку ударился. Больно, зар-раза.
Хмурый недоверчивый взгляд исподлобья.
- Так я и поверил в твою тумбочку. Ты же по сто раз на дню в них врезаешься. Рассказывай.
Сбивчиво и несвязно, так непохоже на идеального строгого бесчувственного пофигиста-Бальзака, он рассказывает о своих переживаниях. Всё это время он чувствует чужие руки, перебирающие пряди его волос и успокаивающе поглаживающие по спине.
На душе становится легче: не всем достаточно предрассудков и поверхностных выводов. Есть те, кто смотрит глубже.
Спасибо за это.

URL комментария

@музыка: Virtual Embrace - Fuck You

@темы: Творчество, Ни о чем и обо всем, Veritas, Находки или бескрайние просторы интернета, Соционистическое, Подсмотренные истории

---

Посмотрел Синего Экзорциста на одном дыхании. С позавчера на вчера. В ночь. И днём, как проснулся.
Вчера вечером в голову что-то стукнуло - пожарил оладушки. Брат в шоке, я в шоке.
Сегодня весь день залипаю. Вокруг огромные потоки информации. Выискиваю шо бы посмотреть...
Днём дрочил раз пять с перерывами в несколько минут. Не легче.
Наткнулся на сайтик с хренью. Извращенцы такие извращенцы... Предупреждение: Гомо-не-любителям не переходить по ссылке. Ссыль Чего там только нет...

Что-то не то я в этой жизни делаю... Наверно оладушки пересолил...

@темы: Творчество, Анимешное, Быт, Сам с собой, Люди - забавные человечки, Пламенный, Миниотчет за день, Находки или бескрайние просторы интернета

---

07.11.2012 в 18:05

Пишет  Нуремхет:

Девять колец
Посвящается  Flash, вдохновившей меня своей поистине волшебной творческой работоспособностью, и  Нефилимчику, потому что до такой степени укуриться я могла только после ее постов.

Там, за черной рекою, колышется лес
И тропинку скрывает древесная сень,
Надеваю на пальцы я девять колец
По количеству ангельских падших князей.

Надеваю на пальцы я девять перстней,
Что лежат на песке возле черной воды.
А десятый мой перстень - в подарок волне,
От костра моего низко стелется дым.

Кто к воде подошел - тот уже не жилец,
А кто в реку ступил - тех не выпустит сель.
Надеваю на пальцы я девять колец
По количеству ангельских падших князей...

***

Кольцо оловянное

Первый перстень надетый - из олова и янтаря,
И на солнце огнем ограненные камни горят.
Хоры жриц кровожадных с тимпанами славу поют
Солнцу, жгущему землю - последний оплот и приют.

От сгорающих нив поднимается медленно пар,
Колос мог бы взрасти, но под дланью твоею упал.
Над страной, помертвевшей от жара, висит тишина,
Значит, жертва, великая жертва светилу нужна.

На руках твоих - кровь, на губах твоих - мед и вода.
Бедный люд что имел - все тебе, богу солнца, отдал.
Сжалься, солнце, над тысячу раз искупившими грех,
Огради их от засух и зноя, царь Адрамелех.

***

Кольцо серебряное

Помянуть бы к ночи святых отцов,
Снять с двери засов,
Вскинуть вверх лицо.
Серебром сверкает мое кольцо,
Да не нужно мне серебра...

Деньги правят явнее, чем цари,
Коль дают - бери,
Да везде горит
Ярче блеск монеты, чем блеск зари,
Расцветающей по утрам...

Ты внушаешь людям, что в мире нет
Ни сильней монет,
Ни важней монет
Ничего, и тот, кто презрел их вред, -
Тот хозяин лесов и гор.

Ты смеешься: как же они слабы,
О свои гробы
Разбивают лбы,
Силясь слиток золота раздобыть.
Веселись же, Ваал-Фегор!..

***

Кольцо медное

Третье кольцо из меди и камня лала,
В недрах багровых дышит огнем закат.
Встанет могучий царь в одеяньи алом,
Меч раскаленный в сильных сожмет руках.

Айшма! - бросались в бой кочевые рати.
Айшма! - стонал песок, принимая кровь.
Сжалься! - кричали женщины. - Сжалься, хватит!
Мало. - Ответ был короток и суров.

Много ли знает та, что Творцу молилась,
Мира прося для мужа и для детей...
В мире нет мести - в мире есть справедливость,
Коей железом требует Асмодей.

***

Кольцо железное

Война да немирье - стезя твоя, до битв как никто охоч.
Кольцо из железа надену я и на берег выйду в ночь.
Прямой, и свирепый, как волк лесной, и жадный до крови князь.
Как может на час тот забыться сном, с чьим сердцем война срослась.

Младенцев швыряли своих в огонь, не ведая, что творят.
Ты темный народ попирал ногой, и не было злей царя.
Ты в гущу сраженья бросался, рад, что крови хлебнет клинок.
Шаги твои в ужас вгоняют Ад, простертый давно у ног.

Что жажду кровавую утолит, что сердцу покой вернет?
Ты слез не видал, не слыхал молитв, но страшно - терпеть твой гнет.
Спущусь по тропинке в зеленый лог, кольцо подниму к луне.
Ты слышишь, безжалостный царь Молох? Прошу, пригаси свой гнев...

***

Кольцо золотое

Ты катись, мое колечко,
Да за реку, да по лесу,
Не сверкай на солнце златом
И рубином не сверкай.
Говорят, что время лечит,
Но по правде лечат бесы -
Льстивой речью, сном проклятым
Да объятьями греха.

Ты катись, мое колечко,
До родимого порога,
Приводи гостей желанных,
Завлекай ко мне в покой.
Говорят, что время лечит, -
Я лечусь луной двурогой:
Заживет любая рана
Под луною колдовской.

Ты катись, мое колечко,
Не лесами, что горели,
Не в пески, где гибли царства,
Не в крутой зеленый яр.
Говорят, что время лечит,
Только ложь целит быстрее.
Сладкий яд - мое лекарство,
Исцелитель - Велиар.

***

Кольцо свинцовое

У черной реки всем дорогам конец -
Идущих вода схоронит.
Шестое кольцо мое - чистый свинец,
И камень по перстню - гранит.

Из падших лишь ты потерял что имел -
Свет солнца стал хуже, чем нож.
Ты слепнешь от света, ты видишь во тьме
И холод теплу предпочтешь.

Не так был наказан сам вождь мятежа,
Как ты, избегающий дня.
Так выйди к реке, Рофокаль, мне не жаль,
Что ты не увидишь меня.

***

Кольцо бронзовое

Перстень седьмой дороже любых подарков -
В роскоши мог тягаться бы и с венцом.
И под лучами солнца блестит неярко
Бронзой мое кольцо.

Царь величавый западной части Ада,
Алый штандарт трепещет над головой.
Жемчугом, лалом, яшмою и агатом
Кубок украшен твой.

Роскошь, разврат и лень - непростое дело,
Если учить людей отвергать добро.
Коль к богачу на ложе восходит дева -
Выучил Астарот.

***

Кольцо стальное

Небо зарницей на равные части расколото,
Зноем потянет с реки полыхающей, огненной.
Перстень восьмой - из металла, что ярче, чем золото.
Перстень восьмой - он из стали, что крепче, чем олово.

Сердце владыки неложной надеждою радовал,
Мудро на ярость его милосердьем ответивши.
Низко склонялось в почтении княжество адово,
Первое, да и, пожалуй, любимое детище.

Может, кому-то ты жестче Молоха покажешься.
Может, и прав кто зовет Вельзевула безжалостным.
Только из праха и пепла встает твое княжество.
Вставши, ложится на плечи великою тяжестью.

***

Кольцо адамантовое

А кольцо мое -
Все сплошной алмаз.
Видно, не дает
Спать спокойно власть.
Горячит умы,
Совращает дух,
И в объятья тьмы
Все за ней идут.

Что любил и знал
Упадет во прах,
Отгремит война,
Отшумят ветра,
Содрогнется Ад,
Захлебнется крик,
Трое медных врат,
Ни одной двери.

Столкновенье сил,
Столкновенье воль,
И не вам просить
Доброты Его.
Кровь отри с меча,
Пот отри с лица.
Раньше - раб, сейчас -
Светоносный царь.

@темы: Стихи, Творчество, Прекрасное, Выпадения из реальности, Находки или бескрайние просторы интернета, Цитатами в душу

---

11.11.2012 в 19:43

Пишет  Anariel:

Календарь

Честно упер из избранного.

Январь
Солнце на снегу, царство зимы безраздельно, безгранично – от медленных подземных вод до выстуженной, выметенной начисто небесной синевы. Взглянешь и утонешь в холодном и чистом. Это время спокойно, в нем нет безжалостной ярости и жестокости февраля. Она разит без злости, заваливает перевалы пушистыми сугробами, засыпает обнажённые ветви снегом – и лес одевается белой листвой. Богат этот месяц на пышные наряды и сверкающие украшения, на солнечный свет, на серебряные уборы. Жгучие морозы, толстенные льды над омутами, сияющие сосульки. Январь верит в свою неразрушимую власть, в твердыни зимы, в королевство стужи.
Ель, сосна, осина в чащах звенят тоненько, промёрзшие до сердцевины. Как нестерпимо ярко сияет лик января, в короне из инея и уборе из тонкого снега! Трещит древесина, хрустят под ногами сугробы, вода в реке ещё не смеет думать о свободе, запертая в стеклянном гробу. Январь! Княже, княже, земля покорилась тебе, легла, послушная воле и мысли, у ног твоих, приказывай – и не будет тебе возражения!
Нет, в тебе не найти гнева, дитя января, принц крови, безраздельно царящий! Какая злость в руке, небрежно подписывающей смертный приговор? Какая жестокость в стратегии, обещающей победу? Разве есть в этой бездумной смертоносности желание уязвить? Нет.
Эта беспощадность не знает сомнения, ибо не догадывается о собственном существовании. Лишь лёгкое удивление: чего стоит эта мелочь? Покоритесь, склонитесь, и вы будете жить – под моей властью, под моей рукою… Завоеватель со спокойным взглядом, с бездной замёрзшего неба в глазах. К чему размениваться? Зачем выторговывать провинции, выбивать дань, драться как псы за лигу пустыни? Весь мир, слышишь, целый мир падёт к моему трону.
И его уверенность непогрешимая оправдается. Поражённый, ослеплённый, влюблённый в бело-сине-золотой его дух и в мгновение замёрзший мир подчинится. Не навсегда. Лишь недолго продлится его царствие, но пока оно не пало – империя вечна! И причина её сидит, закинув тяжёлый плащ за плечо, на троне, безмятежно улыбаясь затихшему от мороза простору. В пальцах крутит опустевший кубок, и изредка печатка блеснёт на перстне.
О да, потом его крепости рухнут одна за другой, а свора перегрызётся над упавшей короной, но никто не наденет её. Без короля она лишь мёртвый металл, разменная монета. Дитя Января – вот что держало все эти жадные, дикие, варварские провинции, поселения и края, сплавляя в одну несокрушимую державу. Против всей логики и законов, империя жила, и пока жила, гремела. Так и останется в истории её невероятная, непостижимая, невозможная глава.
И вот – ещё одна, самая главная, победа. Январь улыбнётся вам из веков, восторжествоваший над смертью, вышедший из гробницы. Властвуй!

Февраль
Вот оно, сердце снегов, лик изо льда! Они холодны, как вершина гор, неприступны и невозмутимы. Февраль! Ночь темнее всего перед рассветом, зима морознее перед началом весны. Сияющие инеевые папоротники на оконных стёклах, злющий вой метели, беснующейся на выстуженных улицах. Это ярость обречённой на поражение зимы. Последний рывок, последний взлёт ледяной стрелы перед тем, как растаять в лучах солнца.
Они, дети февраля, не знают пощады. Милосердие им незнакомо.
О, как они прекрасны, убийственно идеальны – совершенство без жизни, битва без надежды на победу! Вспышками кадров: длинная прядь волос, заведённых за плечо, тонкая рука в перчатке, приподнятый в полуулыбке уголок губ. Жестокость под плавными движениями, проблеск острых граней в прозрачном взгляде… берегитесь, идёт февраль, развевая незапятнанный плащ, взвесью соли в воздухе колышутся сияющие пряди.
Не уразуметь, что делает такое создание на земле, в шумном, грязном городе, на затоптанных оттисками ботинок мостовых. Взглянешь на его непреклонное лицо, на строгую линию губ, и хочеться склониться перед ним, поцеловать пальцы в немом восхищении. Ангел, ангел Господа спустился к нам!.. Ангел ступает по подтаявшему снегу, изломив тонкую бровь, и воздух подёргивается морозной рябью. Под взглядом ангела стынет солнце. Приговор: виновен! Позор тебе, смертный, осмелившийся дотронуться до князя льдов, смерть любому, чья рука коснётся безжалостной красоты Февраля. И кара приходит незамедлительно: взмывает звериная вьюга, копья снежинок взвиваются в небо, точно белое пламя полыхает над землёй.
Зачем?.. В чём корень неизбывного гнева, отчего дети Февраля так ослепительно прекрасны – и так неумолимо жестоки? Глупо спрашивать, когда лезвия бури хлещут по лицу, и на морозе дыхание обращается в снежный прах. К чему спрашивать меч, в чём его гнев? Нужно ли обвинять стрелу в ране, которую она нанесла? Февраль выкован для битвы, в которой ему суждено сгинуть, для рока, который нельзя переломить, но можно принять с достоинством. К чему ему сострадание, если его путь – гордо пройти к плахе и принять смерть? Что ему до вашей любви, до ваших мыслей, до чужого тепла и привязанности?
…А истина в том, что найдётся безумный, который встанет под шквал ударов Февраля, не потому что верит в свою вину – он не виноват. Просто как уж тут отойти, когда это ледяное, жуткое, бессердечное – это твоё, родное, не отпустишь. Вот вам проклятье, дети Февраля – попытайтесь отогнать того, кто посмеет согреть вашу зимнюю душу в окровавленных ладонях. Сразитесь со своей гордостью. Кто победит?..

Март
Вы ожидаете увидеть цветочки, зеленеющие веточки и крокусы в вазе? Что ж, дети начала весны вас разубедят. Чтобы отбросить зимний мороз, сразиться с его ледяной яростью нужен волчий дух, сердце хищника. Март несётся на тонких серебристых лапах по ноздреватому снегу, гонит жертву в тупик, к обрыву… неважно. Он не теряет следа. Он не ошибается. Март ещё не умеет взращивать настоящую жизнь – не ростки слабой, едва заметной нежности, не хрупкие корешки в земле… Он не даёт весеннего возрождения. Он убивает зиму.
Дети марта идут по жизни как танцуют, как крадутся по следу: шатаясь, припадая к земле, щуря на свет свои сияющие глаза. На руках – призрачные когти, в улыбке - косой проблеск тонких клыков. Дети Февраля – хладнокровные белоснежные статуи. Дети Марта – исчезающие в неверном сиянии оборотни, ломкие тени в тающем льду. Утащат под воду. Загрызут.
Могут подобраться в своей звериной не прирученной нежности близко-близко, прижаться к колену и дремать: чутко, вскидываясь от каждого звука. А вы вдруг замрёте, чувствуя тепло чужого тела, иллюзорную хрупкость, биение сердца, тихое дыхание на коже. Как странно это, глядеть на изгиб мягких губ, подрагивающие ресницы, сжатые тонкие пальцы и думать: что тебе снится, оборотень? Кого ты преследуешь, чей след ловишь в оттепели, в чьё горло метишь ударом? Но что толку в бессмысленных вопросах, когда Март спит головой на твоих коленях, и рука запуталась в его растрепавшихся волосах. Разве потом, зная его звериную суть, сумеешь отвернуться, когда он потянется с небрежным поцелуем, замурлычет, прижавшись к запястью губами? Нет. Не шагнёшь в сторону, не отклонишься от объятия, не сбросишь ладони с плеча – потому что как откажешь такому?
Танцующая походка, усмешки, в которых проблёскивают клыки, неровные дёрганые движения, голодные взгляды из-под чёлки, из-под опущенных ресниц – нет, в них не найти аристократической красоты февраля. Они смеются над условностями, обвешиваются варварскими украшениями, выглядят вызывающе-шикарно в шёлково-батистовом рванье, с кружевом внахлёст на потёртой коже и джинсе.
Они шатаются по жизни как будто балансируют на крыше, на ломком льду, на болотной тропе. Они ждут добычу, бросаются и вцепляются в горло, инстинктивно и легко – не задумываясь. Но опасны они не в охоте, не в убийстве, не в жестокой битве, а тогда, когда вытянутся рядом, прищурившись, и в светлых глазах – непонятная пронзительная тоска. А потом он вдруг улыбается резко, словно смеясь над собой, и целует.
Вкус – кровь, снег, тростниковый сахар и виски с лимоном.

Апрель
В-е-ч-н-о-с-т-ь из осколков лилового льда. Опущена светловолосая голова, лицо отрешённо-спокойно, на губах едва заметна доброжелательная улыбка, и лёгким движением руки дитя Апреля превращает ледяные клинки зимы в буквы на свежей траве. Снежная Королева отступает, ошеломлённая, обезоруженная, её вечный козырь, непобедимая карта побита: склонилась перед рассеянным взглядом и взмахом руки Апреля. А он поднимается и уходит, и ледяной дворец оплетают тонкие корешки, из белоснежных окон льётся поток плюща, и жаворонок поёт над башней.
Иные месяцы приходят, сменяют друг друга, исчезают и пропадают, чтобы никогда не вернуться. Апрель же – некая потусторонняя данность, остающаяся неизменной. Он один и навсегда, это вы входите в его лавандовую вечность, обвешанную жёлтыми ирисами, когда виток очередного года падает в середину весны. Апрель улыбается вам рассеянно, безмолвно наливает жасминовый чай и садится рядом, устроив подбородок на тонкой ладони. Это он видел битву при Карбисдейле, атаку на форт Самтер и крушение “Титаника”, тот же самый апрель, в котором живёте и вы.
Гавань почти медитационного спокойствия на берегу мира, крокусы и нарциссы в окне. Утекает вода, перемешанная со льдом, под мостом. Прорывается трава из-под замёрзшей земли. Апрель глядит на вас поверх чашки, и на человеческом лице вы видите улыбку сфинкса. Прозрачная лиловая светотень отражается в глазах. Память о бессчётных веках истории, проносившихся сквозь весну, о тысячах иных лет, когда человечество, ослеплённое страстью и суетой, вдруг оказывается в безмятежном апреле.
Он одет в мягкий свитер, его светлые волосы золотятся в ещё холодном солнце. Он не носит оружия и доспехов, ему не нужны чары и битвы, власть и интриги. Зачем?.. зима сдастся сама, вдруг забыв ледяную гордость, опустится в кресло у окна и безропотно примёт в ладони кружку. Его магия – не августовское королевское волшебство, не убийственные чары ноября. Корни её в непонятной запредельной умиротворённости, поражающую безошибочно любого. Не стоит тревожится, говорит Апрель, и вы осознаете с кристальной ясностью, что он прав, все ваши волнения и стрессы, авралы и истерики не стоят ломанного гроша. Ещё есть время на неспешную беседу и чай с миндальным печеньем, и вы всё успеете в срок. Потому что… потому что… ну да, всё хорошо. Апрелю верят.
И вот вы заходите снова и снова после очередного года в Апрель, ваше лицо меняется, шрамы, морщинки и опыт ложатся на вашу душу, как и на тело, впрочем. Но Апрель встречает вас неизменной улыбкой и коротким обьятием. Однажды вы придёте к нему в последний раз, с обкусанной трубкой и неизбывным одиночеством старости в сердце, и он скажет легко и беззаботно: останешься?
И вы ответите: да.
В-е-ч-н-о-с-т-ь.

Май
Да, ещё холодны ночи, солнце высоко-высоко над горизонтом, первые пышные цветы льются охапками с майских шестов, смеются девы в длинных платьях. Но что-то древнее, радостное, дикое просыпается в недрах земли. Течёт в глубине, под корнями деревьев, бешеное и пламенное счастье вырвавшегося на свободу лета. Взвивается с холмов, выбиваясь в свежих листьях, распахнув крылья, запрокинув юное лицо вверх, под солнце и дождь. Май! Грядёт сумасшедший май, безумное празднование жизни, захлёбывающееся собственной новорождённой красотой. Вечно молодой, вечно в движении, неустанный, победоносный, с грозами, когда небо распахивается как врата, и пахнет озоном, мокрой землёй, сладостью и мёдом. Грохочет, бьётся, мечется сияющий майский дух в серебряном ливне и влажной листве.
Печаль? Тревога? Сомнения? Они ничто. По всей земле вдруг что-то меняется в людских сердцах. Послезимняя усталость, накопленная месяцами борьбы с холодом, внезапно смывается в этих яростных и тёплых дождях. Неуловимая серая тень сходит с лиц. Неуклюжий парень в метро отчего-то начинает улыбаться – сначала неловко, уголком рта, а потом широко и ясно. Поправляет очки, покупает букет цветов и уходит куда-то. Серая мышка в огромных очках вдруг надевает цыганскую юбку и алый шарф. Кто-то ещё, сгорбившийся за компьютером, словно просыпается, раздёргивает шторы и глядит, зачарованный, на поднимающееся над городом солнце.
Дитя Мая. Ангел? Но май старше христианских законов, старше язычества, он пришёл на землю ещё до того, как Народ Холмов поселился в Ирландии. Это не искупление грехов. Не покаяние, не озарение, не просветление. Но просто май, когда пыль души прорастает новым стеблем, засохшие и отмершие чувства вспыхивают звездопадом живых цветов, и вы улыбаетесь, набираете знакомый номер, и говорите…
…Здравствуй, солнце моё…
…Я скучаю…
…Люблю тебя…
…Счастье моё…
Что-то изменилось в этом мире, стало ярче, стало объёмнее и глубже. Не идеализируйте Май. Он злопамятен, как все боги древности, порывист и страстен, он сметает неугодных взмахом руки, но его дар бесценен. Это чистая жизнь, текущая по жилам, счастье, ослепляющее своей истинностью: не от вечной любви до гроба, не от благой цели, не от свершённой мести. Это осознание почвы под босыми ногами, воздуха в лёгких и ветра в волосах. Май не волнует корона и холодное золото, да и человеческие цивилизации, и мелкие дела людей не трогают его. Развлекают? Быть может. Но что ему до коротких, едва заметных проблесков их существований, когда целый мир высвобождается из оков и начинается лето!..
Благословен будь, Май, бессмертный и вечно возрождающийся, божество земли и деревьев!

Июнь
Холодное лето. В ледяной синеве неба кружит ястреб, тень летит над полными трав лугами. Дитя Июня в белых одеждах, расшитых бирюзой и цветами, ступает по земле. Да, в его глазах безоблачная яркость, но солнце это ещё не греет, зазеленевшие деревья не дарят плодов, только начинают распускаться соцветия там, где потом будут ягоды.
Самый длинный день. Самая короткая ночь. Поёт сверчок. Жрица в белом преклоняет колени у алтаря. Наползает седой туман, колышется полынь.
Будто смотришь из сердцевины сапфира: во все стороны расходятся грани небесного купола, белое сияние наполняет реки. Хмурые белые рассветы, хрустальные горизонты, а потом сусальное золото просвечивает с востока. Поражение холодов? Торжество тепла и танец раскалённых лучей на поверхности воды? Нет. Ещё тянет прохладой из сырых зарослей, промозглые глубины прячутся в глухих чащах. Но это свет одержал наконец решающую победу над мраком, отступила темнота зимы, сгинули в колодцах долгие чернильные вечера. Ныне каждый миг проносится сквозь блеск солнца: стрела, взлетевшая в высоту, стремительный росчерк на синеве, высверк на острие, очерченные графично ярким светом белые перья.
Июню тесно в крошечных городках, на аккуратных полянках и в маленьких рощах. У ручьёв, мирно текущих сквозь парки, сердце его тоскует по океанским валам, бушующим под утёсами, о чайках в бездонном и солёно-свежем поднебесье. На ровно постриженных лужках он мечтает о трепещущих под ветром вересковых пустошах, о бескрайних равнинах, полных душистых полевых трав. Ему не милы аллеи меж каштанами и яблонями, когда грёзит он о древних и могущественных империях леса, неизведанных и диких.
Дитя Июня крылато, его дух жаждет простора, неохватной свободы. Он преклоняется перед миром старым и прекрасным, величественным и полным жизни. Перед северными фьордами, где стоишь, крошечный как пылинка, и на мили только выщербленный камень, жёсткая трава, беснующееся море и ледяной, прозрачный воздух. Перед болотами, над которыми поёт камыш, и горами, не знавшими человека, перед багряно-жёлтыми пустынями. И когда Июнь пройдёт по ним, распахнув крылья, темнота склонится перед ним, скроется, вытечет в самую глубь земли, и будет свет.
Не согреть, но осветить – вот что несёт Июнь. Не приютить, но освободить. Так прими же его правила, смотри – вдаль и вверх, над горизонтом! Никогда больше не будет такого простора, никогда не получится так легко окинуть взглядом всю землю.

Июль
Ветер переменился, вьётся шёлковой лентой на раскалённом воздухе, пряном, сладком, полном сока новых цветов. Ветер взвивается от корней земли к солнцу, волосы хлещут по щекам, крылья распахиваются и ложатся на волну. Это ведьмино лето, болиголов, мать-и-мачеха, кружатся душистые травы у ног. Жаркие дни, тёмные ночи, в которых мало сна.
Кипит, шепчет, движется всё в мире: полнолиственные океаны чащ, прогретые реки. У Июля волос агатовый водопад, чёрное зеркало – в ладонь не соберёшь, ни одним гребнем не удержишь. У Июля алые губы, крылатые брови, глаза цвета спелой черешни распахнуты навстречу огню. Склоняешься к смеющемуся лицу, и тонешь в бездонной тёплой ночи взгляда – запах горных лугов, мёда и родниковой воды. И ахнешь, изумившись: ворожея! Колдунья! Да, ответит июль, и закружит в танце, а вокруг развернутся пёстрые подолы юбок, вышитые шали, шёлковые косы.
Крона лета, малахитовое кружево папоротника подёргивается мелкими алыми цветочками. Венок из его узорчатых листьев венчает дитя Июля, круги огня полыхают в ночи, на полнотравных холмах, звенят бронзой и серебром пояса, поют бубенцы на запястьях, ветер взвивается к небу волной рыжих искр.
Что же ты, чародейка, что же, июльское чудо? Кружится прялка, летит яркое платье, низко вырезан пунцовый корсаж. Распускай рукава-крылья, расплетай волосы! Время полных чаш, время, когда приветствуют поцелуем, а провожают – объятием. Хлеба румяны и сладки, вино густо и красно. Стекаются ручьи к рекам широководным, а те ищут моря. Малое тянется к великому, из которого берёт корень. Начало и конец. Вечный круговорот и возрождение. Праздничные ночи, священные камни, костры, пляски, звонкие песни – не их ли пели сотни лет назад предки наши? Разве не опускали на валуны пышные букеты цветов, не сжигали ароматных веточек, не шептали просьбы и мольбы: матерь-земля, сохрани, будь благосклонна к детям своим.
Кто ведает, как крутится колесо года, что за нити бегут во все стороны из-под руки судьбы? Дитя Июля, говорящая с вечностью, дитя Июля с алыми губами и косой до колена, знающая тысячу снадобий на воске, меду и родниковой воде против тысячи недугов. Это она, ворожея лета, поднесёт первую свечу, наполнит первую чашу, запечатлеет первый поцелуй на чьей-то щеке.
Июль, вечно изменчивая в жарком ветре, дева, жена, хранительница и провидица, зрячая, мудрая! Через тебя прошу: матерь, сохрани детей своих…

Август
Август, чистое волшебство, не спрятанное в тумане, не растворённое в горечи, не завёрнутое в иносказания и метафоры. Это магия жизни, сила всего сущего, всего, что растёт, дышит и меняется на земле. Она не прячется, не скрывается, не летит по дорогам. Она идёт прямо и гордо, щедро одаряя встречных.
Полыни заросли, гроздьи ежевики, тёплое озеро, лесной мох – по щиколотку утонешь. Ночи теплы и темны, сидишь как в колодце жаркого ягодно-сладкого воздуха, дышащее лилово-синее небо перечёркивает серебряная нить падающей звезды. Тростник над прудом как дудочки: фью-фиу-тиу. Короткие ломкие тени летучих мышей. А дни – пьяные, тягучие как растопленный мёд, заросшие буйными сорняками. Ветви гнутся от яблок, алых, зелёных, жёлтых и розовых.
Свет. Вот что приходит на ум. Какой он, август? И очарованные его царственной беспечностью, ответят вам: волшебный. Светлый. И не в том дело, что он добр и полон сочувствия. Просто так и грезится с первого взгляда тонкий венец в небрежно остриженных прядях, а на тонкой руке вдруг примерещится перстень с печатью. Солнце сияет в его прищуренных глазах, дикие леса, древние, колдовские стоят за его плечом.
Его так легко обнять – август с беззаботной улыбкой, август с встрёпанной выгоревшей гривой на плечах, август в потёртых джинсах и просторной клетчатой рубашке! Он бредёт босиком по нагретому песку у кромки моря. Ему не нужны для чародейства руны и кровь и заклинания из книг с железными страницами, и прочая дребедень, придуманная людьми.
Такой бы профиль и в бронзу поймать или на острие карандаша, откровенничаете вы, но август смеётся, запрокинув голову. Вы сидите прямо на полу и болтаете обо всём на свете так легко, так просто получается складывать мысли в слова – как дышать. Сладкий чай, свечи, за окном звездопад. Август напевает эльфийские колыбельные, зачитывает наизусть Эдду и Шекспира – и такое чувство, будто смотришь в провал меж временами, – цитирует Сильмариллион. Вы плачете и смеётесь, счастье и грусть захлёстывает как тёплая волна. Внутри поднимается внезапное ощущение реальности мира; осознаёте, какой он юный и древний, живой, странный и полный чудес.
А наутро август пьёт не морщась растворимый кофе с тремя ложками сахара, вешает на плечо гитару и уходит, звеня дешёвыми браслетами и подвесками. И вы видите ясно, как в светлых волосах его блестит корона.

Сентябрь
Зреют плоды, кладовки полны яблок, янтарного мёда, пшеницы. Да, это ещё один коронованый месяц – лиственный венец в его волосах полон алого, золотого и багряного. Сентябрь легко любить. Лёгкая меланхоличность осени придаёт нотку благородной горечи его великолепию, и оттого оно ещё больше трогает сердце. Да, слышится в шорохе тёплого ветра отголосок грядущих бурь, траурная лента угадывается в почерневших уже ветвях. Но пока кроны древесные полны мёдом и бронзой, красным и рыжим. Вспыхивают рябиновые костры, сыплются каштаны, наливается рябина и шиповник, изредка полыхнёт крупная роза – запоздавшая, но аромат её ещё слаще в свежем и пряном воздухе.
Протянутся паутинки на фоне прозрачного неба, солнце спустится совсем низко к земле, хотя косые его лучи и не сохранят раскалённого июльского жара. Мягкое тепло пройдётся по щекам, ляжет уютно в руки, свернётся на коленях. Это время благодатное, яркое и щедрое. Золотое время мифов и подвигов, веры в будущее, в которой нет фанатизма, но есть ясная и непреложная уверенность в себе, своих принципах и силах. Великие дела вершатся в сентябре. Закладываются традиции, строится уклад жизни, и пока ещё всё идёт так, как дОлжно, дух закона не сломлен томами ветоши. Возведён Камелот, честь и справедливость не утратили своей цены, но и их суд знает милосердие. Рыцари Круглого Стола странствуют по странам, защищают невинных и сражаются за благое дело. Слава их гремит по всей земле. Легенда жива и дышит.
Самые серые и хмурые места окрасятся глубокими, тёплыми охристо-бронзовыми оттенками, прожилки золота растекутся по листьям. Мирно и красиво. Нет, никаких иллюзий, воздух чист как хрусталь, и мир несовершенен, но как неповторимо прекрасно каждое его мгновение – с незамутнённой синевой неба, недвижным озером, медленно остывающим от летнего жара, и опущенными к воде ивовыми ветвями. Август – бродячий принц, бард с гитарой за плечом. Но дети Сентября – рыцари и короли, такие, какими они должны быть и помнятся по сказкам и песням. Спокойная улыбка, запрокинутая к небу голова, волосы рассыпались по плечам, и над башней белеет развевающийся флаг. Сокол срывается с руки, взмывает ввысь.
Сентябрь – это короткая победа, мгновение золотого мира перед пасмурными днями грядущей осени. Да, после будут дожди, низкие облака, за ними заморозки и вьюги, но пока день светел, и настоящее ярко и полно цвета и вдохновения. Твори, люби, действуй!..

Октябрь
Вот же птичье время, сняться с места в туман, полёт, серые крылья – в то время ветер ещё не так остр, а погода не так жестока, как в ноябре. Согреет руки после дождя, придя домой, садится у камина и смеётся, отбросив на плечо мокрые волосы. У ног сворачивается пёс, кладёт голову на колени. Способность Октября срываться с места, его осенняя отстранённость ещё не приобрела бездонного голода и хищности ноября. Помотавшись по дождливым дорогам и насмотревшись на клины гусей в хмуром небе, он обязательно вернётся домой. Неустанна его душа, с полуразличимой грустью и уже накопившейся усталостью.
Прощание на перроне, опустевшие улицы, низкие облака. Всё в последний раз, но без болезненной жадности, без торопливой обречённости. Лишь спокойное и глубокое осознание потери – последний тёплый день, когда пригревает солнце, но озёра уже блестят стылой водой. Последний раз тонкая юбка колоколом, зелёные туфли и шляпка с легкомысленной лентой. Последний клочок зелени среди седых холмов. В этом скором расставании нет боли, но неизбывная светлая печаль крадётся к сердцу.
Год угасает. Это не бессильная дряхлость, не прах ветоши, но хрупко его спокойствие, созерцательна радость, а взгляд устремлён в прошлое. Октябрь курит трубку, устроившись на скамейке на берегу моря, и про себя перекатывает фразы из письма: дорогая N, мысли мои всё чаще печальны; тяжёла осень в этом году. Но вы не волнуйтесь попусту, берегите себя, и не забывайте носить шерстяной шарф – погода стоит холодная.
Пахнет дымом, горящими листьями, жухлой травой, холодным морем. Октябрь бродит по облетевшим паркам, сунув руки в карманы. Однако нет неприкаянной потерянности ноября: это тихая скорбь человека, который в эпилоге истории прощается с дорогими друзьями, ибо история окончилась, и настало время разойтись и спокойно жить в тишине и мире. Октябрь – это горящий очаг, чашка чая с вареньем, тёплые носки и пушистый плед. Пережитое пламя гонит его на улицы, заставляет шататься в дождливом вечере по кромке воды, по краю крыши, искать истину. А потом будут долгие беседы у огня, рука в руке, запах сушёной клюквы и табака, воспоминания с улыбкой – и едва различима горькая складка у губ.
Вы закрываете страницу прекрасной истории. Мир подошёл к концу очередного цикла, колесо времени застыло за мгновение до последней отметки. Скоро всё будет прошлым, а что грядёт?.. Бог его знает.
Дорогая N, молю вас, будьте счастливы. Искренне ваш, Октябрь.

Ноябрь
Они нездешние. Подкидыши. Детёныши фэйри, подброшенные в колыбель. Как убийственно притягательны они могут быть – чёрным резким профилем на сумрачном небе, сквозь косой дождь и пронизывающий ветер. Невозможно иные, другие, странные, болезненно надломленные, с неизведанной глубиной внутри. Что там? Бьющиеся, метающиеся крылатые тени, наклонишься посмотреть – и их призрачное мотыльковое пламя опалит, сожжёт, выест до дна.
Безумно тянет взглянуть: они, неприкаянные, с неловкой улыбкой, с солёным холодом осеннего моря в глазах, совершенные неземные призраки, хрупкие, серые, сияющие. Вот их бессонные ночи, до краев полные вдохновения на грани обморока, кофеина, сигаретного дыма и травяного шелеста. Вы протягиваете руку, осторожно, будто приманивая дикого зверя, но они боятся прикосновений, точно верят, что могут растаять от человеческого тепла. “Держись подальше!” бросают вскользь и шагают в туман, завернувшись в серый плащ. Что станет, если вы не послушаете, если подойдёте и встанете рядом? Ослепнете от седой авалонской бури, застынете под тоскливую песню ветров. И тут-то вы вспомните, что от этих волшебных созданий защищались железом и огнём. Что от них над порогам висели венки омелы. Что их имена боялись произнести вслух, чтобы ненароком не призвать. И вы понимаете, почему. Чем ближе подходишь, тем яснее становится, что их свет – это болотные огни, их необычность – лишь зерно шторма, горечь их слов - яд отчаяния.
Что они, отстранённые, могут подарить? Ведь для них если не больно – то и любви нет. Они даже не замечают, как глубоко ранят. О, они всегда будут с такой жадной симпатией смотреть за человеческой жизнью, будут так же ловить крохи тепла, с каким голодным интересом будут наблюдать из-за окна за чужой улыбкой. Но вы никогда не научите их быть частью жизни. Они останутся за рамками, за пределами этого мира. Зерно ноябрьской бури не утишить, не спрятать, не стереть. Точка опоры – саморазрушение, слом и стыки льда и стали. Так уж они созданы, что без боли им нет жизни, и это единственный дар, который они отдают и принимают легко.
Это они с лёгкостью продадут сердце дьяволу в обмен на талант. И он взвоет в ярости, получив обещанное: сжав ладони на куске льда, в глубине которого искрится железо. Сердце? О да, вот оно, холодное, нездешнее, нечеловеческое сердце – точка неподвижности в центре бури.
Смотрите. Наслаждайтесь. Любуйтесь, как они мчатся по миру на крыле ледяного шторма, как небрежным росчерком они создают окно – провал-пропасть – в целый мир, живой, древний, дикий. Но не подходите близко.
“Не научили”. Не научили любить, не научили понимать, заботиться, отдавать. Они, дети Ноября, и рады бы охранить, утешить, согреть, но не умеют. Как? Они не знают. Редкие проявления тепла небрежны, коротки, как солнечная тень на сухом листе.
Вот он, ноябрь, идёт навстречу, странный и хрупкий! Берегитесь, зажигайте свечи и ищите железный крест.

Декабрь
Как рождается год? Он вспыхивает на снегу, в колыбели чёрного дерева, из крови, пылающего солнца и древнего волшебства. Из языческих плясок и ритуалов. Из Рождественских гимнов. Из самой долгой ночи. Из зимней чёрно-белой графики. Восстаёт из полного мрака, из жертвенной боли, из блеска на острие ножа и захлёбывающегося адреналином счастья. Он проходит с сияющей улыбкой под венками из омелы и еловых ветвей и целует в губы.
Вам страшно? Должно быть.
Их безумная жажда жизни спрятана и укутана в чудесный рождественский уют: в цветастые пледы, в яркие вязаные шали, поскрипывающее у камина кресло… Декабрь свернётся там, щуря сверкающие ночью глаза, и замурлычет, подставив под тёплые пальцы гриву. Он вытащит старую книжку и будет вслух читать наизусть уже заученные сказки.
Если ноябрь – это кофейная горечь и послевкусие тоски, то у декабря вкус глинтвейна. Полная чаша, стеклянная и круглая, горячая в ладонях, поблёскивающая серебром. Пахнет гвоздикой, корицей, апельсиновой цедрой и подогретым вином. Алое и багряное мерцает на свету. Сладость на языке, и в груди разливается жар.
Декабрь танцует так, как танцуют языки пламени: их природа такова, что они не выгорают даже во льдах, даже в полной пустоте. Их пугающая самоотдача не знает дна, не умеет ограничивать себя: даря, они не теряют. Их девиз – дальше и выше! Больше и больше: вдохновения, страсти, нежности, гнева, созидания.
Их любовь несокрушима. Она – абсолютный приговор к счастью, финальный и не подлежащий обжалованию. Помните девушку, которая за суженым и к смерти пойдёт в железных башмаках? Это дитя декабря. Вырвет счастье у судьбы и горе тому, кто встанет на её пути. Она свяжет вам носки, согреет руки в своих – таких горячих! – ладонях, и хладнокровно перегрызёт горло тому несчастному, который случайно наступил вам на ногу. Почему?.. Такова уж природа Детей Декабря. Неукротимая, полыхающая на снегу. А вы в это время будете благословлять день вашей встречи.
Это рождение нового года вечности – на снегу, из свежей крови, в незамутнённой вере.

@темы: Творчество, Ни о чем и обо всем, Находки или бескрайние просторы интернета

---

10.11.2012 в 11:38

Пишет  Blue Dragon:

Скульптуры из одного листа бумаги.

Питер Каллесен - датский художник, который создает невероятные произведения
искусства из бумаги. Для работы он берет обычный лист формата А4 и
ножницы. Только посмотрите, какие необычные скульптуры можно сделать из
самого простого материала!

(c)тыбрено тут p-i-f.livejournal.com/3774177.html#comments

@темы: Творчество, Фото, Прекрасное, Находки или бескрайние просторы интернета

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

18.03.2012 в 02:20

Пишет  Hino Yomikuro:

Черд, Хино Зверская лентяка.

Сталь и Янтарь.

(тут не хватает концовки ибо мне зверски лень ее перебивать - завтра сделаю.
Пы.Сы. чувствую себя каким-то чуть ли не Шекспиром или кто там писал в стихах романы? Вот у меня что-то подобное)

Там, где расплавится золото дня,
И холод оков станет привычным -
Глаза цвета стали, глаза янтаря
Не станут обычным.
Явленье народу из тьмы глубины
Оставим за кадром.
Зачем, чтоб чужие мужья и сыны
Искали награды?
Встреча друзей, словно встреча врагов -
Так необычно.
Быть на ножах с кем почти что любовь -
Так непривычно.
Спину спасать от удара ножом –
Стоит усилий.
И про себя ненавидеть того,
Кто отнял твои крылья.

Сталь:
Мир темноты меняет любых до превращений,
Только вот ты… только вот ты
К тьме питал отвращенье.
Тлеют в глазах огни янтаря -
Слишком привычно,
Только вот ты стал для меня…

Янтарь :
- ...слишком обычным?
Знаешь ли, я не пришел сюда мстить
За заключенье.
Чего же еще было мне ждать
От тьмы порожденья.
Но убивать в отместку тебя
Не вижу смысла,
Ты для меня был любимым тогда,
Занимал мои мысли.
Только застыло сердце давно –
(Тебе ли не знать?) Тьма любит сильных.
И этот лед растопить у меня
Нету желанья, не хватит усилий.
Дай мне пройти –
Ты стоишь на пути.

Сталь :- Мешаю одеться?
Янтарь *закутан в крылья*:
- Да. Я в обмен на крылья свои
Отдал свое сердце.
Сталь:
- Отдать сердце Тьме?!
Как же можно отдать…
Янтарь :
Не стоит усилий.
Чувства свои я хотел потерять
И вернуть снова крылья.

Сталь -



Янтарь (до попадания в тьму) -

@музыка: E.L.O. – Evil Woman

@темы: Стихи, Творчество, Память, Изменения, Ночное, Зов крови, Взаимосвязь всего со всем, Выпадения из реальности, Находки или бескрайние просторы интернета

---

Мммм...

05.08.2012 в 23:03

Пишет  З. ГорынычЪ:

класс!

05.08.2012 в 10:45

Пишет  Пластичный кот:

Живопись Грэма Джеркена (Graham Gercken)

Источник

@темы: Творчество, Картинки, Прекрасное, Находки или бескрайние просторы интернета

---

Пятница.

Работа...хм... Подскочил в девять и за десять минут унёсся. Но таки опоздал.
Курил за день всего четыре раза: один на остановке у себя, второй - от метро до работы, третий - в половину четвёртого, когда удалось подняться и пойти перекусить, четвёртый - за десять минут до закрытия, когда непрекращающийся поток людской исяк.
После работы встретился с ребятами.
На крышу лазили...недалеко от невского.
Самое главное...сидели не в сторону заката, а в противоположную.
Игнат снова неправильный и "удачливый". Сидели с Илюхой Луной любовались...а Игнату не видно нифига за трубой было.
Домой попал к полуночи.

Флаги таки забрали.
Ещё у меня и выяснить пытались, где же один ещё... Фыр. Блоп.

Суббота.

Вчера был в Эрмитаже.
С Софой, её бабушкой и Мией.
Себе на будущее: Не ходить в эрмитаж \и прочее\ во время сезона.
Народу было ещё не особо много. Мы же в очереди не от площади стояли. Фыр.
Вообще понравилось...но. лишком много информации. За один раз загружает сильно.
Проходили через один достаточно "тяжёлый" зал. Бррр...
А дальше мни приглянулись несколько картин. В частности первым на глаза попал «Мечтатель (Руины монастыря Ойбин)» Каспара Давида Фридриха.

Узреть.

И напротив была его же «Гавань ночью (Сёстры)». Только вот они ощутимо темнее.

Смотрим вторую.

А вот от взгляда этой девочки...становится не по себе...

Бррр...

Франц фон Ленбах - Портрет дочери

Соф с бабушкой ушли раньше, а мы с Мией ещё побродили по её излюбленным итальянцам...и не только.
А вот когда и мы выходили \голод погнал нас прочь от возвышенного в бренный мир\, поливал дождь.

Мимолётно.

Один маленький зонтик...может быть очень романтично.
Отужинали в двух палочках и разъехались.

Немного про...

Забавно, что в палочках официантом нашим был парень с моим именем же. Редкое, да. Он так мило начал разъяснять нам, мол это такое мужское белорусское имя...и я его остановил тем, что сказал, что у меня в паспорте такое же.
Интересно...он белорус или мама с папой так подумали и решили \как со мной\?
Вот чего моим надо было навыдумывать?
Я всегда хотел быть Сашей! И пофиг, что у меня отец Саша.
Всё равно, блин, решили и сделали...даже крестили под другим именем... И это не остановило.

Воскресенье.

А сегодня ходил с Чадо и знакомой её в музей сновидений Фрейда.
Маленький и уютный.
Словно мысли освобождает и вправду.
С Игнатом так и не встретился...и не забрал свой пакет с препаратами.

Ещё сегодня меня переклинило.
Хочу устроить фотосет. Но у меня как обычно ничего не получится

Идея фикс.

Хочу нечто в стиле двадцатых-тридцатых годов.
Что мне для этого надо:
1. Модель - в наличии.
2. Фотограф - имеется.
3. Камера - есть и весьма не плохая.
4. Платье. Вот тут и начинаются проблемы. Мне нужно что-то типа:

Много пикспама и попыток определиться...

Идеальный вариант!!!!


5. Кушетка с резными ножками. Снова эпикфол.
6. Про заброшенное здание с обшарпанными стенами в котором бы располагалась кушетка или диванчик я уже молчу.
7. А ещё молчу про того, кто сможет навести марафет \в том числе и укладку волос\ модели, да так, шо бы мне это понравилось.

Как итог...я бы хотел видеть нечто в таком духе:

Соф по горячим следам дёрнул. Кажется тараторил и сбивался.
И чего мне не жилось без этой мысли...*вздох*
А ещё не знаю, что дарить Соф.

@темы: Мысли вслух, Творчество, Озарение, Жизненно, Чадо, Изменения, Сам с собой, Матушка, Галочки, Из жизни в жизнь, Общательно, Пламенный, Миниотчет за день, Флёр сумасшествия, Город Сердца, Бешеный помидор©

---

Убило...

наповал...

Пишет Гость:

15.05.2012 в 16:39

1273

эй что ты делаешь эй эрик
молчи пытаюсь я узнать
да кто ты будешь без костюма
ай бл*ть опять не тот фэндом

URL комментария

@настроение: *катается со смеху*

@темы: Творчество, Порция бреда, Находки или бескрайние просторы интернета

---

Мммм...

Как я его любил в детстве...

@темы: Видео, Творчество, Мнение, Память, Находки или бескрайние просторы интернета

---

@темы: Видео, Творчество, Мнение, Veritas, Находки или бескрайние просторы интернета

---

Ваааааааааа!!!
*попискивает*
Ми-ми-ми-мими-мими.....

Гастрономическая зарисовка.

Гастрономическая зарисовка (написанная на голодный желудок)
Древний ящер был благодушен. Он вытянулся на камне, подставив солнцу заметно округлившийся после обеда живот, слишком сытый, чтобы шевелиться. Но от комментариев не удержался.
— Благородная дама, — сделал вывод дракон, глядя, как я упорно лезу на скалу. И душевно так, с намёком, заметил, — Люблю дам! Особенно тех, которые в обморок вовремя падают, чтобы бегать за завтраком долго не приходилось…
Судя по тону, он ожидал, что это заявление меня обескуражит. Встав на краю скалы, я серьёзно обдумала услышанное, пытаясь понять, где в фразе пряталась ирония. Если судить по интонации, где-то она запрятана. А вот по содержанию комментарий был вполне логичен, и требовал подобающе вдумчивого отношения.
— А я совсем не люблю драконов, — ответила серьёзно и искренне, — Жёсткие, горькие. Чтобы такое переварить, приходиться доращивать ещё как минимум два желудка, и создавать в них такую среду, что энергетические затраты себя не окупают.
Дракон странно крякнул. Приподнялся, чтобы рассмотреть меня поближе. Вгляделся. Сел. Потряс головой. Снова вгляделся.
Сказал, тихо и прочувственно:
— Девочка, а это уже каннибализм.
Я пожала плечами.
— Материя есть материя, энергия есть энергия. Какая разница, откуда их брать: от существа своего вида, или от того, кто удалён на пару ступеней в пищевой цепочке? Круговорот веществ всё равно рано или поздно приведёт те же самые атомы к тебе в желудок.
Дракон нервно шевельнул хвостом, сметя по дороге пару камней, каждый из которых заметно превосходил меня по весу.
— Умная нынче молодёжь пошла! — прищурился, — Раз материя всегда остаётся материей, то почему бы мне не съесть, скажем, одну нахальную девчонку? А то жди потом, пока атомы сдвинутся вдоль пищевой цепочки…
— Отравишься, — ласково пообещала я. И демонстративно начала в теле изменения, которые сделали бы меня предельно ядовитой.
Дракон принюхался. Сморщился. Отодвинулся так, чтобы оказаться с наветренной стороны.
— Слушай ты… родственница. Зачем пожаловала?
— Да так. Поболтать надо. Приляг, хвостатый, разговор будет долгим…
Анастасия Парфёнова©

@музыка: Manowar - Annihilation; Manowar - The Lord Of Steel

@настроение: *любить-обожать*

@темы: Мысли вслух, Творчество, Прекрасное, Сказочное, Бреднесущий, Из жизни в жизнь, Находки или бескрайние просторы интернета, Книголюб и буквоед, От радости до радости